благослови меня в огне
в тоске окоп ты светоч мой
когда с врагом наедине
слепящий нимб над головой
не даст неверный сделать шаг
не даст мне недожать курок
в тяжёлом взгляде каждый враг
дерьмо, что лень содрать с сапог
и исполняясь черным горем
я пру сквозь проволку и колья
и мины сами отползают
от тощих моих ног
благослови меня, я знаю
ты всё что есть в груди моей
под пуль тяжёлым одеялом
на простыне из сыновей
что уподобились цветам
под градом
...что уподобились
крестам под Сталинградом
чужая земля прожевала их кости
чужая земля это крышка и гвозди
чужая земля это дот и окоп
чужая земля это дуло, что в рот
возьмёт благодарно последний солдат
обугленный флаг, дырявый бушлат
цевьё, патронташ, табакерка, приклад
распятье и шлем, кинжал и копьё
я рыцарь, суровое счастье моё
в закатном огне погребальных костров
турнирные латы — последний мой кров
и родины труп в железной короне
резным истуканом стоит за спиной
наставит, направит, прославит и вскоре
поднимет из затхлой могилу нее на бой
спартанец, гусар, триарий, варяг
эсэсовец, франк, гоплит и тевтон
чужой небосвод разорвет новый стяг
из холода склепов взойдет легион
и родина-мать — железный колосс
раскинет над ратью костлявые руки
мы вспомним, за золото женских волос
под гимнов уме́рших забытые звуки
мы били богов и были богами
и родина-мать несла наше знамя.
глотаю, как ампулы с ядом, слова
забытых молитв, что не могут помочь
пусть родина-мать под мечом умерла
да здравствует вечно
родина-дочь
