Дазвсемир опять прогуливал. На дедовом мотоцикле он уехал из новых районов в «заповедник» — старый район Москвы, некогда жилой, а нынче заросший соснами пустой дистрикт-призрак. Большинство местных панелек уже рассыпались, а те, что еще стояли, были явно непригодными для посещения — раньше строили не то чтоб на совесть.
Доехав до какого-то старого здания, он вышел, напугав кролика, и, пробираясь через кустарник, влез сквозь то, что когда-то было пластиковой прозрачной стенкой с наклеенной поверх картиной с овощами и мясом. Когда-то она была яркой, но нынче овощи выцвели, и на уцелевшем пластике была сине-белая пленка, будто монохромная картина какого-то художника давно ушедших дней.
Внутри стоял кавардак — некоторые части холла уже заросли травой, на других же все еще был кафель, потрескавшийся, но еще сдерживающий позиции против наступающей природы. На прилавках еще остались некоторые намеки на продукты — пакеты с трухой, консервы, уголь в рассохшихся бумажных мешках...
Дазик задумчиво уселся на то что когда-то было столом для кассира, и, почесав в затылке, включил плеер. Обычно в «ванильная» прошивка позволяла слушать только медиативную музыку без вокала, но после небольшого акта вандализма Дазик смог поставить на него кучу винтажной музыки, и параллельно заставить GPS бессовестно врать, сообщая всем что он находится на рабочем месте, как порядочный человек.
Все началось с того, что дед подарил ему коробку с трид-записями. Вообще, эта технология использовалась в основном для обучающих целей, позволяя детям полностью прочувствовать ощущения от той или иной ситуации. Воспоминания воспроизводились полностью — эмоции, тактильные, боль, запахи… Полное погружение. Но помимо обучающих целей их также позволялось использовать и пенсионерам — врачи считали что это как-то помогало бороться с склерозом у тех из них, кто отказывался проходить «прыжок» — сложную процедуру аугментации и генетической модификации, которую проходило все население старше 10 лет. Вы не подумайте, оно не имело ничего общего c теми ужасами которые представлял дед и его современники из двадцать первого века. «Атланты», как их называли СМИ, были внешне почти неотличимы от «старых людей», и система не влезала в мозги как этим пытались пугать реакционеры при введении оной двадцать лет назад. «Атланты» не болели, имели выход в интернет, и обладали куда более внушительными физическими данными за счет аугментации мышц. Конечно, побочным эффектом были раздражающие GPS-трэкеры и жутко доставучий «персональный менеджер», который читал лекции если ты ел больше чем надо, или не спал по графику. Впрочем, это все исправлялось грамотно переустановленной прошивкой «борткомпьютера»…
Но я отклонился от темы. Так вот, дедовы трид-записи. Они рассказывали о дивной эпохе. Эпохе когда у людей были такие вещи как супермаркеты, громкая музыка, разнообразная одежда и реклама, когда интернет был местом, в котором можно было сидеть анонимно, говоря то, что думаешь... Когда люди в целом могли писать, что хотели, еда имела гордое право именоваться «жратвой» — вкусной, вредной и притягивающе вульгарной. Время когда страны были... Вообще были, нынче такого нет и в помине.
Вообще ту эпоху можно было описать двумя словами — разнообразие и уникальность. Дети с рюкзаками, усеянными бэджиками, в смешных шапках и «шмотках» самых разных цветов, машины с идиотским и уродливым, но все-таки разным тюнингом. Тонны сериалов, каждый найдет себе по вкусу. Умные книги, каждая из которых спорит с другой. Разные политические движения, отображающие абсолютно разные парадигмы... тысяча и один музыкальный жанр, две тысячи и одно мнение по поводу любого события... Пожалуй, главным символом этой эпохи можно назвать вот эту вот развалюху в которой он сидел сейчас. Эта была эпоха супермаркета, в котором даже туалетная бумага продавалась в -надцати экземплярах.
Неторопливые размышления были прерваны шумом автомобиля. Дазик встрепетнулся и судорожно принялся искать укрытие. Возле развалины остановился полицейский глайдер. Из него вышел человек в черном комбинезоне. Достав усилитель голоса, он вяло и дружелюбно произнес:
— Дазвсемир, тебя уже заждались в столовке, вылезай!
Дазик затих и включил на борткомпьютере режим «тишины». По идее он должен был скрыть его от датчиков.
— Можешь уже не шифроваться, твой мотоцикл выдает тебя с головой! Тебе чертовых двадцать два, хорош играть в красного партизанина!
Проанализировав ситуацию Дазик пришел к неутешительным выводам, что если его уже отследили до супермаркета, то скорее всего, если он даже и улизнет сейчас, то правда все равно вылезет наружу. Вздохнув, он вышел из-за полок.
— Иду, иду. Как ты меня отследил?
— Может, ты и обманул джи пи эс, но внеплановая коммисия выявила отсутствие сторожа на заводе… как бы я сразу понял, что это был ты.
Это «Наставник» Дазика. Тот самый человек, который компостировал мозги, или как официально говорили — «вел в светлое будушее». У Дазика были смешанные чувства по его поводу — с одной стороны, этот человек заменял ему и еще десяти таким же как он родителей. Не подумайте, что его отбирали у родителей. Нет, что вы. Просто все получали «абсолютную свободу» от семейных уз, гнезда насилия и неустойчивой психики детей. Гуманнее Платона, ведь родители знают кто он, он знает кто его родил. Но интересен Дазик был только деду и Наставнику.
Человек в комбезе влез внутрь.
— Я все хотел спросить — что ты такого нашел в этой развалюхе? Гадкий ошметок от гадкого времени.
— Я бы так не сказал. У него был свой шарм.
— Эпоха грязи и безысходности. Когда люди не могли быть уверены ни в чем, кроме того, что завтра будет хуже чем сегодня. Эпоха взяток, лицемерия, тотального вранья по новостях, эпоха-паразит. Она ничего не создавала, у нее не было Идеи, она была пустой, потребляющей и копирующей. Повторяя себя в тысячах лицах. Болезни, бандитизм, постмодернизм, безумие, сочившееся из каждого монитора, каждой книжки комиксов, каждого бигборда. Надеюсь, ты знаешь что такое «бигборд»? Основная мысль эпохи — потребляй и производи, производи, получай копейки, трать эти копейки на «теперь банановый» батончик и аспартановую газировку.
— Но ведь у нее была своя романтика — почти все в то время втихомолку, но творили что-то свое.
— Ага, рисовали порно с бобрами.
— Неправда.
— Еще как правда, посмотри на статистику в архиве — интернет был просто набит всякой пошлой гадостью. А еще расизмом, дезинформацией, идиотизмом, фриками от науки, религии и коспиролухии. Вся эпоха была пропитанна отчаянием толпы выбирающей между разными сортами зла. Эпоха человека-потребителя.
— На одну пошлую картинку приходилось двадцать хороших.
— Ужасная статистика, не правда ли? И это без учета того что 90% этой ерунды было отвратительно и вторично даже без нсфв.
— Нсфв?
— Загуглишь сам. Это сейчас не важно. Важно же то, что она прошла, и мы живем в здоровом, экологически и духовно чистом обществе, а ты маргинальничаешь, шляясь по всяким капищам прошлых эпох. Лучше бы перечитал Платона, у нас через неделю будет по нему экзамен на партсобрании.
— Когда будет собрание в клубе? И будут ли там всеобще осуждать кого то кто кроме меня?
— Боюсь, что и тебя осуждать никто не будет. Понимаешь, всплыла история с перепрошивкой борткомпьютера.
Внутри у Дазика все похолодело. Он знал, что Наставник вооружен, а у него не было такой роскоши как пистолет, а еще что перепрошивка борткомпьютера была в числе вещей, которые не толерировались обществом от слова «совсем». Немного призадумавшись, Дазик внезапно схватил консерву с полки и швырул ее в голову «наставнику.» Благодаря усилению мышц, удар был достаточно силен, чтобы убить. Тихо ужасаясь тому, что только что сделал, он подошел к трупу, подобрал пистолет, нащупал в кармане убитого партбилет, кредитку и какую-то картонную коробочку. Достав ее, он увидел что внутри были сигареты, запрещенные двадцать лет назад…..с гравировкой «только для членов партии».
