Луций Эгий Пий – достопочтенным консулам Спурию Постумию Альбину и Квинту Марцию Филиппу.

Во избежание волнения в сенате и народе настоятельно прошу оставить моё донесение скрытым от глаз граждан Рима, кроме самых доверенных, каковых вы считаете такими.
Всем нам известно о гнусном культе, подтачивающем основы благочестивой жизни нашего Города и некоторых других селений Республики. К счастью, вам, в отличие от недалёких граждан Рима, уже известно, что служители Вакха прославились не только пьянством и развращённым сладострастием, но и приступами безумного веселья, ведущего к разного вида насилию.

История, что произошла с моим отрядом стражи, имеет непосредственное отношение к данным непотребствам, а также открывает перед нами вопросы, на которые мой разум воина не готов дать ответ. Возможно, достопочтенные и мудрые консулы разберутся с этим лучше.
Одним из самых подлых изобретений жрецов Вакха, о котором твердят в Риме, является некая театральная машина, которую используют для расправ над неугодными. Хитроумный прибор утаскивает людей в подземелья, где проводят время во всяческом бесчинии вакханцы. Сами заговорщики издевательски утверждают, что люди, скинутые ими во чрево устройства, «взяты богами». Именно я со своим отрядом взял на себя миссию наконец прекратить эту вероломную практику.

Расследование привело нас с одной высокопоставленной матроне Рима, участвовавшей до недавнего времени в непотребствах вакханцев. Её повествование, хотя и сбивчивое и чередуемое слезами и приступами страха, помогло мне и [десяти] воинам составить схему входов в катакомбы, где чаще всего пропадали «взятые богами» жертвы. Она предложила пройти по Риму ночью, поскольку, как выразилась сама, «лучше помнила места своих прежних бесчинств глазами, а не рассудком».

Достигнув предместий возле каналов, воины заметили в ночи движение фигур в тёмных одеяниях и с закрытыми лицами. Они не кричали и не бегали с факелами, однако было ясно: добропорядочный гражданин не будет красться ночью, подобно крысе. Когда мы достигли внутреннего двора заброшенной виллы, то заговорщиков и след простыл. Однако мы услышали снизу голоса.

Сложно было понять, наслаждения это звуки, боли, или чего-то среднего, но так или иначе, то был верный знак присутствия презренных слуг Вакха. Нам показалось, что из-за углов за отрядом следят. Большинство воинов ушли разведать помещение виллы, удалившись от меня, пяти ближайших телохранителей, а также нашей проводницы на расстояние пятидесяти-ста шагов.

Странно, что ранее я не замечал сооружение в три человеческих роста, возникшее посреди двора, хотя позднее стало ясно, что его там и не было. Те, кто назвал это «театральной машиной», вероятно, искали ближайшее совпадение в облике. Устройство, представшее нашим взглядам, напоминало некую раму, снабжённую многочисленными рычагами, верёвками и колёсами.

Пятеро моих стражей выдвинулись вперёд, женщина же двинулась с ними. Кажется, её что-то притягивало помимо воли. Либо она жаждала снова увидеть своих обидчиков – а они несомненно были рядом. На меня же обстановка произвела слишком гнетущее впечатление, потому я хотел приказать воинам отойти, однако машина оказалась быстрее. Со скрипом её сочленения из железа и дерева, на которых чернели пятна застарелой крови, стали хватать и обездвиживать моих воинов, а также несчастную проводницу. Под их крики машина задвигалась и ушла под землю, оставив крутой пролом, у которого не было видно дна.

Стражи сбежались обратно. У меня осталось пятнадцать бойцов. Горячо желая отчитать их за нерасторопность, однако на это не было времени. Со скорбным сердцем, слушая снизу крики наших братьев и римской гражданки, я повёл воинов к каналу, дабы зайти в катакомбы другим путём. Проклятые вакханцы определённо не умеют строить своё, только пользуются чужими достижениями. Возможно, исключая ту самую машину.

Сделав несколько поворотов в канале чуть более нашего роста, мы постепенно стали чуять омерзительный смрад гниения. В подземелье нам встретились изувеченные трупы римских граждан, мужчин и женщин. Вероятно, это были отступники культа, а может, просто безвинные жертвы. Было несколько женщин среднего возраста, а также совсем молодые девушки и юноши. О, как бездарно погиб цвет Рима!

Что произошло дальше, мы не смогли бы предположить заранее. Ведь крики к моменту нашего прибытия затихли. В крупном зале, освещённом луной через трещины в потолке, стояла Машина. В верхней части её на крючьях висело белёсое, как мрамор, изломанное в совершенно неестественных направлениях, тело нашей проводницы. Под ним, прикованный к лежанке металлическими щупами, подрагивал один из моих телохранителей. Остальные четверо лежали в лужах собственной крови, изрезанные так, будто здесь поработали гладиусом в человеческий рост.

Окликнутый по имени, пленный воин издал что-то похожее на сдавленный волчий вой. Мышцы его стали ходить ходуном. Раздался щелчок, детали машины освободили нашего бывшего брата. В отличие от мёртвой матроны, его тело бугрилось пузырями, словно под кожей ползали черви. Воин поднял меч одного из павших братьев и, качаясь, как упившийся вином сверх меры, двинулся на нас. Вместо речи он произносил однообразное бормотание.

Надеюсь, что вам, досточтимые сенаторы, не придётся увидеть человека в ярости, превосходящей любые рамки, что заповеданы нам от рождения. Именно для того, чтобы никогда не узреть человека, ставшего безумнее раненого вепря, вам стоит безжалостно вычистить культ Вакха из нашей Республики! Бывший страж бился, не щадя себя и других. Не с первых мгновений осознав опасность, воины в ходе стычки потеряли девятерых их полутора десятков. Опомнившись, они, конечно, взяли верх над несчастным безумцем, однако он издавал хрипы и произносил короткие слова на неведомом наречии, даже когда был изрублен едва ли не в кашицу. Лично я не получил телесных ранений в этом бою, однако душевные муки и дурные сны вряд ли оставят меня в ближайшие месяцы.

Политые своей и чужой кровью, мы увидели в конце зала жреца Вакха. Он был одет очень неброско, в накидке, покрывающей голову, и болезненной худобой напоминал мертвеца. Чем-то чуждым веяло от него – насколько мне известно, сенат предполагает происхождение культа Вакха из Этрурии. Осмотрев Машину, мёртвые тела и нас, жрец заговорил. Не ручаясь за точность каждого слова, передаю вам его речь:

«Мне было явлено в видении, что Рим победит. Но ваша победа будет временна. Не все из нас сложат жизнь от ваших мечей и копий. Мы уйдём. Но вернутся те, кто поймёт величие Господина. Ваш проклятый город падёт.»

Не стерпев хулы на наш великий Рим, я дал приказ изрубить вакханца. Однако тот воспользовался одной из уловок культа – дымным факелом. Дорогу закрыла густая, а вдобавок и едкая пелена, заставлявшая тех, кому попала в глаза, нос и рот, задыхаться. Ещё двое воинов пропали в дыму. Я не видел, что с ними стало. Рядом была Машина. Двигалась ли она тогда?

Вернувшись в расположение войск, я послал когорту в район, где произошло роковое столкновение, однако Машины там не было. Исчезли и тела последних пропавших, остальных же со скорбью похоронили родственники. Я не решился рассказать им, что действительно произошло под землёй, однако уверен, что ярости их и без того хватит, чтобы ухудшить отношение некоторых наивных граждан к мерзкому и безумному культу. Но, честно говоря, я не уверен, что заразу получится удалить быстро и надёжно. Надеюсь, что в будущем появится верование, жреческое или гражданское, которое сможет раз и навсегда преградить путь для вредных поползновений врагов Рима. Но рассуждать об этом пристало, полагаю, не воину.